Захар Прилепин @zakharprilepin
СЛОВА, КОТОРЫЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ВПЕЧАТАНЫ В СОЗНАНИЕ
Каждое утро все российские радиостанции и телевизионные каналы должны обыденным голосом рассказывать:
«Мы — русские люди, мы — страна с более чем тысячелетней историей.
В силу нашего слабоволия и коварства наших лукавых соседей мы утеряли миллионы своих русских сограждан, оказавшихся в ментальном, культурном плену и унижении.
Многие из них уже убиты, и могилы их бесприютны и неухоженны.
Мы утеряли огромные исконно русские плодородные земли, русскую реку Днепр, морские побережья, отвоёванные нашими предками, и города, построенные русскими воеводами.
Мы вырвали и бросили собакам кусок национальной памяти размером с половину души и половину сердца.
Наш язык и наши святыни подвергаются ежедневному поруганию, вырожденцы топчут могилы наших солдат, уродуют памятники нашим поэтам, изгаляются над памятью молодогвардейцев — детей, убитых фашистами, и массово носят при этом на себе фашистские знаки, бахвалясь и хохоча.
Древнюю русскую историю распотрошили, обратив святых русских князей в чёрт знает что.
В чёрт знает что, повторю, потому что это чертовщина и бесовская тарабарщина.
В нашу лавру пришли в чёрных сапогах и топчут нашу веру. В мощи Ильи Муромца тычут кривым пальцем, уверяя, что он даже не знал имени «русский».
Великие русские города Киев и Чернигов, лежавшие в основании русской истории — равно как Новгород, Псков, Муром и Смоленск, — умыкнули под полу и унесли куда-то в сторону шляхты, продав и предав все их святыни и камни.
Доброе утро, русский человек, помни об этом и сделай всё, чтоб этот морок развеялся».
Но такого утреннего обращения у нас нет.
Зато у них такие обращения — только вывороченные наизнанку всеми костями и внутренностями, вопиющие и сутью, и формой о лжи, предательстве и мерзости, — есть и звучат круглые сутки отовсюду.
Порой кажется, что мы боимся говорить правду оттого, что само её звучание раздавит нас.
На самом деле нас раздавит умолчание.
Нас раздавит немой вопль нашего прошлого и тяжестью в целое небо необъятный и неприподъёмный укор наших мёртвых.
